Дискуссионный клуб "Запад-Запад"

Дискуссионный клуб “Запад-Запад”

дискуссия 26 июня 2001 г.

Конференц-зал проекта “Гражданская инициатива”, М. Конюшенная 5

Доклад Григория Александровича Иванова

“К вопросу о кукише местного самоуправления в путинской России”

	ФИО	Профессия, организация
1	Берман Владимир Романович	Экономист, советник депутата Законодательного Собрания Санкт-Петербурга
2	Гаврилина Светлана Дмитриевна	Обозреватель Отдела политики газеты “Невское время”
3	Грикуров Николай Георгиевич	Пресс-секретарь, Межрегиональная общественно-политическая организация “Средний класс”
4	Дельгядо Игорь Олегович	Европейская партия Санкт-Петербурга
5	Журавлева Оксана Дмитриевна
6	Иванов Григорий Александрович	Психоаналитик
7	Кавторин Владимир Васильевич	Писатель
8	Каленов Андрей Владимирович	Реставратор
9	Ланко Дмитрий Александрович	Преподаватель, Санкт-Петербургский государственный университет
10	Локиев Андрей Алексеевич	Организация “Молодежь Санкт-Петербурга”
11	Николаев Виктор Анатольевич	Журналист
12	Пустынцева Эльвира Юрьевна	“Гражданская инициатива”, руководитель проекта
13	Рауш Петр Александрович	Историк
14	Ронкин Валерий Ефимович	Публицист
15	Самсонов Геннадий Васильевич	Президент Межрегиональной организации “Демократический Союз инвалидов”
16	Сорокина Екатерина	“Гражданская инициатива”, координатор
17	Суворов Андрей Николаевич	Аспирант, Европейский университет в Санкт-Петербурге
18	Тихомирова Елена	Журналист
19	Трусканов Геннадий Борисович	Председатель Муниципального совета №28, “Автово”
20	Тульчинский Григорий Львович	Философ, проф. Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусства
21	Хрипак Анатолий Васильевич	Народно-трудовой Союз
22	Чеботарев Сергей Тимофеевич	СПС
23	Шинкунас Владислав Иосифович	Филолог

Тезисы доклада к.пс.н. Григория Александровича Иванова:

“К вопросу о кукише местного самоуправления в путинской России”

“Что касается земства, я, пародируя — стих Лермонтова, могу сказать: — люблю я земщину, но странною любовью. — Или, говоря прямее: вижу в земском — человеке нечто двойственное. — По наружному осмотру и по первоначальным — диалогам каждый из них - парень хоть куда, — а как заглянешь к нему в душу (это и не особенно — трудно: стоит только на диалоги ли скупиться) — ан там крепостное право засело”.

1881-1882 М.Е.Салтыков-Щедрин

“Письма к тетушке”.

В своем сообщении мне хотелось бы больше поговорить не столько о “наружном” виде современного самоуправления, сколько попробовать “заглянуть в его душу”, неужели и сегодня там крепостное право сидит...

Но прежде, небольшой исторический экскурс по вопросам местных финансов местного самоуправления в дореволюционной России.

Под самоуправлением в России понималось право местных общественных союзов (провинций, земств, городов, общин) ведать определенные по законам Империи дела, касающиеся местных “нужд и польз”, и изыскивать для этого особые средства из местных источников.

Отличие местного финансового хозяйства от государственного заключалось, во-первых, - в том, что органы общественного самоуправления, сами по себе, не являются субъектами финансового верховенства. Они действуют лишь на основании полномочий государственной власти и только в пределах этих полномочий.

Во-вторых, местное общественное хозяйство ограничивается предметами территории данного союза и кругом нужд, касающихся жителей данной территориальной единицы.

Под влиянием исторических условий, круг предметов, входящих в ведение местного финансового хозяйства сводился к двум главным разрядам:

1) предметы, имеющие общегосударственное значение, например, содержание полиции, мировой юстиции, арестных домов, устройство дорог и т.п.;

2) предметы, которые, главным образом, имеют местное значение; например, водоснабжение, освещение, содержание мостовых и т.п.

Впрочем, деление на обязательные и необязательные предметы местного общественного хозяйства не совпадают с делением на общегосударственные и чисто местные. Так, например, забота о народном образовании и здравии входила в состав необязательной части земского бюджета, хотя и то, и другое принадлежит к разряду общегосударственных нужд, получило немалое развитие именно через местные финансы в дореволюционной России.

Вопрос о компетенции местных общественных союзов, с финансовой точки зрения, всегда сводится к вопросу, какие потребности должны быть удовлетворяемы за счет общегосударственных средств и какие за счет средств местных союзов, другими словами, на каких основаниях должно быть построено распределение расходов между государством и органами местного самоуправления.

Чем шире круг предметов, находящихся в ведении самоуправления, тем разнообразнее и значительнее были источники доходов, сразу оговорюсь, что современная ситуация с источниками доходов значительно “суше”, предоставляемых прежде в распоряжение местного самоуправления.

В общем, они имели следующие категории доходных источников, а именно:

1) доходы частно-хозяйственного характера - от общественных имуществ, промыслов и т.п.;

2) сборы за пользование местными учреждениями (т.е. местные пошлины);

3) специальные налоги (прямые и косвенные), устанавливаемые в пользу местного самоуправления;

4) чрезвычайные ресурсы, такие как продажа общественных имуществ, займы, пособия от государственного казначейства;

5) некоторые нужды удовлетворяются посредством натуральных повинностей, например, исправление дорог, мостовых и др.

Из названных здесь пяти категорий источников доходов главное значение имеют доходы от общественных имуществ и промыслов и местные налоги.

Как правило, преобладающее место в бюджете местных союзов самоуправления занимали налоги, наиболее распространенным объектом местных прямых налогов служила земля и в городах дома.

Объясняется это тем, что владение землею или домом является наиболее заметным признаком принадлежности к местному самоуправлению и большей или меньшей состоятельности и платежеспособности данного лица. Современное состояние местных самоуправляемых союзов практически исключает наличие собственников земли или недвижимости.

Затем вторым объектом прямого местного обложения является торгово-промышленная деятельность. Сборы с торговли и сегодня представляют видную статью местных бюджетов органов самоуправления, хотя далеко не так полно, как в прошлом.

К 1892 году, городовое положение о началах самоуправления, давало для удовлетворения потребностей местных союзов до 30% общей суммы доходов всех городов Империи. Сегодня эта цифра немного увеличивалась с 1999 года, для Петербурга, с 1,5% до 2,5-3% по отдельным муниципальным округам.

Разница говорит сама за себя.

В соответствии с VI статьей федерального Закона о финансовых основах местного самоуправления в Российской Федерации доходная часть местных бюджетов состоит из собственных доходов и поступлений от регулирующих доходов, а также может включать финансовую помощь в различных формах.

Следует отметить, что в Петербурге отсутствует предусмотренный федеральным Законом о финансовых основах местного самоуправления в Российской Федерации специальный законодательный акт субъекта Федерации, определяющий перечень местных налогов, а также других собственных доходов в местных бюджетах, закрепленных за местным самоуправлением на постоянной основе полностью или частично в фиксированных процентных долях или квотах.

Итак, с финансами пусто, а с вопросами местного значения, отнесенными к компетенции самоуправления, густо. Более тридцати позиций, из них наиболее значимые:

содержание и использование муниципального жилищного фонда и нежилых помещений (сразу же отмечу, практически ничего не передается, отсутствует кадастр городского хозяйства недвижимости);

организация, содержание и развитие муниципальных учреждений дошкольного, основного общего, профессионального, среднего специального и высшего образования (до сих пор лишь рассматривается вопрос о передаче дошкольных учреждений в ведение муниципалитетов);

организация, содержание и развитие муниципальных учреждений здравоохранения...;

... муниципальных органов охраны общественного порядка (как правило, из бюджетов местных органов перечисляются финансовые средства в уже имеющиеся структуры этого профиля);

предоставление и изъятие земельных участков, контроль за использованием земель на территории муниципальных образований (за редким исключением следования решениям исполнительной власти).

Подводя некоторый итог моего сообщения, можно, наверно, ответить так на вопрос: “Почему же сегодня в Петербурге, да и в России в целом, местное самоуправление так мало пользуется уважением у населения?” (Я пока, ни в коей степени, не говорю, что такое население в России-2001, и надо ли ему самоуправление).

Итак, основными признаками, почему “местное самоуправление ничего не дает” на взгляд многих исследователей этого вопроса, являются:

законодательство (и федеральное, и на уровне субъектов РФ), не защищающее местное самоуправления от произвола “верхних” властей;

ограничение конституционных прав местного самоуправления в некоторых субъектах РФ (в частности, в Петербурге, поправка Лужкова-Шишлова, фактически блокирующая передачу любой собственности органам местного самоуправления);

малые права муниципалитетов по сбору доходов в бюджет, следствием чего является скудная финансовая мощность самоуправления;

Перечисление можно было бы и продолжить. Но, на мой взгляд, общая картина “муниципального пейзажа” показывает нереализованный потенциал местного самоуправления, как важнейшего составляющего гражданского общества, самого по себе имеющего печальный вид в России в начале XXI века...

Все вышеизложенное является формальным отражением дел в местном самоуправлении, а я бы сейчас хотел вернуться к словам Щедрина, вынесенным в эпиграф доклада.

А что же люди, составляющие, наполняющие током жизни сухие схемы организации самоуправляющихся муниципальных территорий?

Лучше и нагляднее знакомиться с ними и их делами можно с помощью тех газет, которые издаются муниципальными советами. Сразу оговорюсь, что я не берусь их детально анализировать, но общий их вид скорбен, как газетный лист, казалось бы недавно умершей, эпохи “зрелого социализма”. Прошу извинить за образность, но музы свободной печати территорий местного самоуправления еще задолго до известной битвы на НТВ, сочетались “неравным браком” с “вертикалью” исполнительной власти. Это и неудивительно, тем более, что центральная печать уже с 1999 года, например, свои материалы о Чечне, казалось, строила по лекалам “строго вертикальных” в прошлом изданий типа “Фелькишер беобахтер” или “какого-нибудь” там киножурнала “Дойче вохеншау”.

Депутатами местного самоуправления в большинстве становятся чиновники государственных учреждений районного масштаба (директора школ, их учителя, главные врачи поликлиник, больниц, их врачи, начальники жилищных, правоохранительных, торговых и других структур, военнослужащие; предприниматели редки и, как правило, являются бывшими работниками исполнительной вертикали).

Отсутствие в муниципальных советах собственников земли, недвижимости, бизнесменов не восполняется формальным членством депутатов в какой-либо политической структуре. На мой взгляд, именно поэтому, т.е. из-за отсутствия собственников, благие замыслы отдельных муниципальных депутатов не находят почвы для ответственного построения основ гражданского восприятия, а идея самоуправления граждан превращается в руках чиновничества в очередную обманку для Запада и добавочный ресурс по извлечению ими личных прибылей через местные бюджеты...

Если архитектура - застывшая музыка, хотя я думаю “застывшая музыка” - оксюморон, то самоуправление - своеобразная хоровая композиция. Попытка воссоздать Золотой век на земле.

Архитектура и Государство по сути своей стремятся к одному - артефакту Вечности. В то время как все периоды разгосударствления бывают отмечены размахом гражданской инициативы, мелодиями самоуправления.

Сегодняшняя архитектура вертикали власти постмодерна по своей сути. Она post в отношении всего сейчас в России. Они, Архитектура и Государство, post в отношении самой Истории. Post, как завершение Истории, которая представлена грудой нагромождения из камня, лишь воспроизводя прошлые эпохи, - не важно, касается это храма Христа Спасителя, памятника Петру I в Москве, Ледового дворца в Петербурге или имиджа Путина...

Гигантомания в нашем случае, мне кажется, верный признак реминисцентной государственности, которая не терпит духа свободы, инициативы, творчества.

Это своего рода увеличительное стекло, через которое будущее рассматривает современных пигмеев “вертикальной” архитектуры. Архитектуры, которая не оставляет места для хора, сотворчества свободных граждан. Какое уж здесь самоуправление?!

Хочу напомнить, что идеолог современного земского движения в России, Александр Исаевич Солженицын, признает, что и то подобие самоуправления, что есть, является подчиненным придатком управления государственного.

Главной же движущей и работающей силой местного самоуправления он называет нашу интеллигенцию. Но та небольшая ее часть, что обслуживает чиновничью власть, не имеет такую цель - как правильная, культурная организация местной власти, действительно самостоятельной от системы государственной власти...

Другая, большая часть интеллигенции ввергнута в безнадежную нищету, где главная забота - выжить.

На мой взгляд, невозможно согласиться со многими книжными посылами Александра Исаевича относительно возрождения народной инициативы в форме местного самоуправления (например, чего стоит только число голосующих на местных выборах в Петербурге, приходится даже проводить их по несколько раз).

Да, земская вертикаль России не желает никак сочетаться с новой имперской эрегированной вертикалью. Не получается цивилизованного сотрудничества.

Виртуальной реальностью выглядит убеждение автора “Россия в обвале”, что “на каждом уровне - местном, уездном, областном и высшем - правительственная вертикаль проверяет земскую на строгое выполнение законов, а земская правительственную - на честность и открытость ведения дел. И президентская власть так же оказалась бы под совестным просвечиванием земской вершины (чего ныне так не хватает нам)”.

Как здесь не вспомнить ленинский Рабкрин, уздечку для ЦК! Напрасны надежды, что нынешняя власть заботится о судьбе вымирающих и гибнущих народов России.

Нет ничего вреднее, чем цепляться за иллюзии о российской “сочетанной” власти - государственно-земского строя. Ибо опасней современного хозяйственного хаоса - российский духовный кризис, или возвращаясь к эпиграфу моего доклада о крепостном праве, засевшем в народной душе...

После всего, что было сказано выше, трудно сомневаться в наличии самой тесной связи между организацией местного самоуправления и нравственным уровнем российского обывателя...

“Горе народу, которого рабство
не смогло унизить, - он создан быть рабом”

Петр Яковлевич Чаадаев

P.S. И последнее. Есть, на мой взгляд, удачное решение по созданию местного самоуправления, - прежде чем строить его, необходимо расчистить для него место: инициировать гражданское общество. Тогда муниципальной власти будет уготовано блестящее будущее.

Список литературы:

Витте С.Ю. Конспект лекций о народном и государственном хозяйстве. СПб, 1912 г;

Конституция Российской Федерации. СПб, 1998 г.;

Депутатские слушания на тему: “Финансирование органов местного самоуправления в проекте бюджета Санкт-Петербурга на 1999 год.” Стенографический отчет от 20 октября 1998 г. СПб, Мариинский дворец.

Тезисы программы РПЦ - “Яблоко” к муниципальным выборам 2000 года. “Невский обозреватель” №2, III-2000 г.;

Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону, 1996 г.;

Солженицын А.И. Россия в обвале. М, 1998 г.;

Федоровский Н.Г. Российское общество в поисках самосознания. “Москва” №2, 1996 г.;

Энциклопедия мысли. Симферополь, 1996 г.;

Мяло К.Г. Евразийский соблазн. “Русский узел”, М, 1999 г.;

Сорокин П.А. Каналы вертикальной циркуляции. “Человек. Цивилизация. Общество”. М, 1992 г.

Комментарий Дмитрия Ланко к Тезисам доклада Г.А.Иванова

Дмитрий Ланко

“Государство, местное самоуправление и гражданское общество: противостояние или сотрудничество?”

Проблема, поднятая Г.А. Ивановым в работе "К вопросу о кукише местного самоуправления в путинской России" представляется попыткой ответить на один из наиболее острых вопросов теории политических систем в целом и практики действия политической системы России в частности. Напомню, что политическая система страны включает в себя четыре уровня: макроуровень, на котором важнейшим элементом ее является государство, мезоуровень, включающий в себя, в частности, органы местного самоуправления, микроуровень – уровень общества и, наконец, мегауровень, на котором определяются внешнеполитические факторы развития системы.

Последний в работе Г.А. Иванова никак не представлен, однако его включение в рамки этой работы и не представляется актуальным. Вопрос же о базовых принципах взаимодействия трех оставшихся уровней поставлен достаточно четко, а также сделана попытка дать на него ответ. Как же взаимодействуют государство (у Г.А. Иванова – в лице Путина), местное самоуправление и гражданское общество? Почему это взаимодействие не приводит к повышению эффективности местного самоуправления, и вместо полноценного мезоуровня политической системы, призванного стать связующим звеном между государством и гражданским обществом, мы наблюдаем "кукиш"?

Г.А. Иванов дает на эти вопросы следующие ответы. Государство оказывает слишком сильное влияние на деятельность местного самоуправления, тем самым ограничивая его возможности играть значительную роль в политике страны и города. Гражданское же общество бездействует и даже не пытается сформировать эффективные органы местного самоуправления. Задача же интеллигенции заключается в том, чтобы, во-первых, призвать государство оставить местное самоуправление в покое и дать ему возможность самостоятельно развиваться, а во-вторых, помочь местному самоуправлению в его нелегком деле – становлении в качестве полноправного элемента политической системы. Позвольте мне, на правах молодого ученого, чье призвание и заключается в том, чтобы во всем сомневаться, не согласиться с обоими этими выводами.

Работа Г.А. Иванова является типичной для Санкт-Петербурга. Действительно, в нашем городе органы местного самоуправления, мягко говоря, не являются эффективными производителями общественных услуг, а ведь именно производство максимально возможного объема общественных услуг при минимально возможных затратах является основной задачей и государства, и местного самоуправления. В Санкт-Петербурге органы местного самоуправления формально наделены значительным количеством функций, однако, как и показано в работе Г.А. Иванова, выполнению ими этих функций препятствует, во-первых, нежелание органов государственной власти в лице Администрации города "делиться" полномочиями с местным самоуправлением, а во-вторых, отсутствие материальной базы.

В результате органы местного самоуправления не играют значительной роли в производстве общественных услуг, их деятельность не играет серьезной роли в жизни граждан нашего города. В ответ граждане города, жители территориальных единиц самоуправления, имеющие раз в четыре года гордое право избирать лиц, которым они доверяют организацию производства общественных услуг в границах своего самоуправления, демонстрируют чрезвычайно низкую явку на местные выборы. В городе даже существует закон, признающий местные выборы состоявшимися вне зависимости от явки избирателей. И выборы проходят, депутатами местных, не побоюсь этого слова, советов избираются, в большинстве своем, "чиновники государственных учреждений районного масштаба, директора школ, учителя, врачи, начальники жилищных, правоохранительных, торговых и других структур, военнослужащие".

Более того, кандидаты в депутаты местных советов объединяются в избирательные блоки; политические партии, правда, не все и немного, выставляют своих кандидатов на местные выборы, т.е. в территориальных единицах самоуправления протекает нормальный политический процесс. Однако, как показывает все та же явка избирателей, весь этот процесс проходит незаметно для горожан. И дело, наверное, не в том или не столько в том, что граждане нашего города до сих пор не изжили в себе "крепостное право" и предпочитают жить по указке помещика ли, царя ли, генерального секретаря или губернатора, а в том, что органы местного самоуправления не производят значительного количества общественных услуг. Фактически, местное самоуправление в городе действует ради самого самоуправления.

Здесь я заранее предвижу возражения со стороны депутатов местных советов и чиновников муниципальных администраций, которые, пусть в незначительной степени, но все же содержат нежилой фонд, хоть в малой степени, но оказывают финансовую помощь тем же органам охраны правопорядка, выпускают, хоть и малоинформативные, но все же – местные периодические издания. Низкий им поклон за это, однако хотелось бы большего. Почему большего не делается и при чем здесь Путин – не из конъюнктурных же соображений Г.А. Иванов включил его в название своей работы – другой вопрос. Ведь есть же в России регионы, где местное самоуправление является и эффективным производителем общественных услуг, и важным участником политического процесса. Политологи помнят полосу губернаторских выборов 1999 – 2000 гг., когда в целом ряде областей мэры областных центров – главы местного самоуправления – победили на губернаторских выборах или, по крайней мере, составили серьезную конкуренцию действующим губернаторам. Это – не основной, но показатель эффективности местного самоуправления в тех регионах.

Почему же в Санкт-Петербурге все по-другому? Для специалистов в области местного самоуправления не станет открытием заявление, что причина во многом кроется в поправке к Федеральному закону о местном самоуправлении, вошедшей в историю под именем "поправки Лужкова - Шишлова", на которую ссылается и Г.А. Иванов в своей работе. Эта поправка позволила органам государственной власти в городах федерального значения – Москве и Санкт-Петербурге – сформировать границы территориальных единиц самоуправления на собственное усмотрение. Без этой поправки на территории субъекта федерации Санкт-Петербург действовал бы единый орган местного самоуправления "Большой Санкт-Петербург" (по аналогии с органом местного самоуправления New York City) и органы местного самоуправления в пригородах: от Колпино до Зеленогорска. Кстати, последние действуют, и достаточно эффективно.

Территория же собственно Санкт-Петербурга была поделена на более чем 80 территориальных единиц самоуправления, причем границы эти были проведены произвольно, в этих границах не существовало целостной инфраструктуры, как, например, в границах территориальных объединений, более известных под именем районов. Сейчас такая инфраструктура постепенно создается, и представляется, что когда-нибудь местное самоуправление в нашем городе, наконец, заработает. Однако данный комментарий не ставит своей задачей анализ "светлого будущего" местного самоуправления в Санкт-Петербурге, а пытается лишь указать на причины далеко не светлого настоящего.

В качестве еще одной такой причины можно назвать цитируемую и Г.А. Ивановым в своей работе Конституцию России. В ней, в частности, указывается, что органы местного самоуправления не являются органами государственной власти. Можно понять создателей российской Конституции: в 1993г., когда готовился ее проект, главной целью государства являлось недопущение реставрации социализма, в частности, недопущение повторения ситуации 1920-х гг., когда советы, которым, по истинному или мнимому мнению В.И. Ленина, должна была принадлежать "вся власть", были фактически подчинены партийными органами. В 1993г. отделение местного самоуправления от государства должно было исключить возможность повторения такой ситуации.

Вместе с тем, еще во второй половине XIX века русский юрист А.Д. Градовский писал, что отделение местного самоуправления от государства неэффективно с точки зрения производства общественных услуг, и в настоящее время в Западной Европе деятельность местного самоуправления основана именно на понимании единства природы его и государственной власти. Еще в первом абзаце я писал о том, что основной задачей и государства, и местного самоуправления является производство общественных услуг. Поэтому в основе отношений между государством и местным самоуправлением должно лежать не противостояние, как по российской Конституции, а сотрудничество.

В случае, если та или иная общественная услуга может более эффективно производиться на местном уровне, органы государственной власти должны передать функции по ее производству местному самоуправлению с соответствующей материальной компенсацией. И наоборот. В истории Западной Европы такие факты передачи функций от государства к органам местного самоуправления и наоборот встречались не раз. Например, распоряжение земельными ресурсами, первоначально находившееся в руках феодала, а затем монарха, т.е. государства, сейчас является там функцией местного самоуправления, за исключением заповедных территорий и т.п. И напротив, органы охраны правопорядка, первоначально создаваемые муниципалитетами и подчинявшиеся им же, перешли в ведении центральных органов власти.

Понимание единства природы государственной власти и местного самоуправления облегчает процесс такой передачи функций и, в конечном счете, делает и государство, и местное самоуправление более эффективными производителями общественных услуг. В России, благодаря Конституции, такое понимание отсутствует. И может быть, хорошо, что депутатами местных советов, как пишет Г.А. Иванов, в нашем городе зачастую становятся чиновники органов государственной власти, и наоборот, местные депутаты получают работу в районных и городской администрациях. Может быть, таким образом, хоть и не на конституционном уровне, в Санкт-Петербурге будет обеспечен обмен функциями между органами государственной власти и местного самоуправления, к пользе и тех, и других.

Таковы, на мой взгляд, две основополагающие причины слабой эффективности местного самоуправления в России в целом и нашем городе в частности. Однако при чем же здесь Путин? Когда писали Конституцию России и принимали "поправку Лужкова - Шишлова", Путин едва ли мог оказать серьезное влияние и на тот, и на другой процессы. И в настоящее время, если в России и происходит становление сотрудничества между органами государственной власти и местного самоуправления, а в Петербурге – еще и формирование целостной инфраструктуры в границах территориальных единиц самоуправления, то роль Путина в этом процессе опять-таки незаметна.

Если и можно говорить о роли Путина в развитии местного самоуправления в России, то лишь в контексте становления "вертикали власти", когда в обмен на признание за президентом права, пусть и ограниченного, освобождать от занимаемой должности губернаторов последние получили такие же права в отношении лиц, занимающих выборные должности в местном самоуправлении. Однако этот факт имеет значение, в первую очередь, для тех губернаторов, для которых мэр областного (республиканского, краевого и т.д.) центра является серьезным противником на политической арене. Причем губернаторы и до принятия соответствующего закона проделывали это, достаточно вспомнить лишь нашумевший случай с отставкой мэра Владивостока В. Черепкова.

А сколько таких случаев не получило огласки? Причем следует отметить справедливость, если не Путина, то истории: Путин впервые применил свое право освобождать губернаторов от должности именно в том регионе и именно в отношении того губернатора, который ранее проделал то же самое в отношении своего главного конкурента из числа лидеров местного самоуправления – Е. Наздратенко. И именно тот "обиженный" лидер местного самоуправления - В. Черепков – вышел во второй тур губернаторских выборов в Приморском крае летом 2001г.

Однако целью настоящей работы автор ставил не "оправдать" Путина, не снять с него ответственность за плачевное состояние местного самоуправления в России, показав пассивную роль Президента в процессе становления и развития последнего. Гораздо более значимым вопросом представляется поднятый Г.А. Ивановым вопрос о связи государства, местного самоуправления и гражданского общества. Действительно ли "Государство по сути своей стремится к артефакту Вечности" и тем самым подавляет гражданское общество? Действительно ли "периоды разгосударствления всегда отмечены размахом гражданской инициативы" и расцветом все того же гражданского общества?

По вопросу взаимосвязи государства и гражданского общества существует два противоположных подхода. Первый исходит из теории общественного договора, предполагающей первичность общества по отношению к государству; таким образом, утверждается возможность существования общества без государства. Сторонники этого подхода полагают, что первоначальное общество сформировало местное самоуправление для производства небольшого количества общественных услуг, возникновение же спроса на большее количество общественных услуг привел, в конечном счете, к возникновению государства. Адаптируя их теоретические выкладки к предмету нашего исследования, действительно, можно сделать вывод о том, что гражданское общество в условиях слабого противодействия этому процессу со стороны государства способно сформировать эффективное местное самоуправление.

Вторая группа теорий исходит из невозможности существования общества в отсутствие государства. В качестве аргументации здесь используется тезис о порочной природе человека, который "в отсутствие руководящей роли" государства не способен на иные действия, кроме уничтожения себе подобных в борьбе за весьма ограниченный объем ресурсов. Сторонники этого подхода считают, опять-таки, что государство производит общественные услуги в области безопасности и расширения объема ресурсов, потребляемых обществом в целом. Наиболее полно этот подход раскрыл Г.В.Ф. Гегель, анализировавший современное ему германское общество с позиций осознания диалектического единства противоположных, на первый взгляд, понятий: государства и гражданского общества.

Несмотря на столь противоположные оценки характера отношений между государством и гражданским обществом, оба эти подхода схожи в одном: используя экономическую терминологию, основной задачей государства является формирования предложения общественных услуг, в то время как гражданское общество формирует спрос на них. Исчезновение предложения общественных услуг сводит на нет значение спроса, и наоборот. Как государство не может возникнуть в отсутствие гражданского общества (первый подход), так и гражданское общество не может существовать без государства (второй подход). Таким образом, с ослаблением государства ослабевает и гражданское общество, ослабевают и его институты.

В качестве примера можно привести состояние политической системы Германии в период правления О. Бисмарка, в которой впервые возникло и понятие о гражданском обществе, и само гражданское общество, кто-то может сказать – вопреки, а я скажу – благодаря наличию жесткого централизованного государства. В этот же период, кстати, сформировалась и система местного самоуправления Германии в ее современном виде: ранее в Германии существовало только городское самоуправление, сельское же самоуправление появилось именно во времена Бисмарка.

И напротив, в ходе децентрализации, ставшей одной из основных характеристик внутриполитической истории государств Западной Европы в 1950 – 1980-х гг., значение институтов гражданского общества снизилось. В частности, политические партии, составляющие авангард гражданского общества, хотя и не перестали играть важную роль в политическом процессе этих стран, однако их программы в значительной мере сблизились и смешались, что создало, в частности, условия для возникновения неоконсерваторов и неолибералов. Аналогично роль местного самоуправления в государствах Западной Европы в настоящее время также снижается, например, в Финляндии, стране, где эта роль традиционно была очень высока, Президент Т. Халонен в 2001г. выступила с инициативой "уточнить" границы между сферами деятельности центрального правительства и местного самоуправления.

Тезис о сильном российском государстве, препятствующем формированию эффективного гражданского общества и местного самоуправления можно условно разбить на два утверждения:

российское государство – сильное;

местное самоуправление и гражданское общество в России - слабые.

Вопрос о существовании логической связи между этими двумя утверждениями остается открытым. Формирование этих двух показателей состояния современной политической системы России в одно и то же время еще не означает наличие между ними причинно-следственной зависимости. Кроме того, современное российское государство едва ли представляется возможность назвать сильным. Является ли, например, сильным государство, не способное обеспечить минимальных социальных гарантий своим гражданам?

Является ли сильным государство, в котором процветают преступность и коррупция? Является ли сильным государство, не способное не только влиять на, но и предвидеть собственные макроэкономические показатели в следующем году, как мы наблюдали на примере бюджета России, например, 1997г.? Является ли сильным государство, только через десять лет после своего возникновения сумевшее, наконец, сформулировать свою концепцию внешней политики и военную доктрину? Является ли сильным государство, которое, что особенно актуально для дискуссии в рамках клуба "Запад-Запад", не способно реализовать собственную концепцию региональной политики, утвержденную указом Президента еще в 1996г., и смягчить диспропорции в экономическом развитии своих регионов?

Этот список вопросов можно продолжить, и ответ на все эти вопросы будет отрицательным. Российское государство в настоящее время является государством слабым, и именно поэтому в нем существует неэффективная система местного самоуправления и бездействует гражданское общество. Засилье в органах государственной власти представителей старой партийной номенклатуры, действительно, может дать повод говорить о наличии у государства желания подавить и местное самоуправление, и гражданское общество. Однако в силу слабости государства у него просто нет возможностей взять на себя все те функции, которые должно выполнять в политической системе местное самоуправление и гражданское общество. И перспектива усиления государства не должна пугать сторонников формирования в стране эффективной региональной политики, местного самоуправления и гражданского общества.

Здесь настало время сделать выводы. Да, я согласен с Г.А. Ивановым в том, что местное самоуправление в современной России находится в плачевном состоянии, особенно в Санкт-Петербурге. Однако я не согласен с тем, что причина здесь кроется в том, что государство слишком активно вмешивается в дела местного самоуправления. Напротив, по моему мнению, государство недостаточно обращает внимание на проблемы местного самоуправления. Только сотрудничество между государством и местным самоуправлением может сыграть позитивную роль в развитии их обоих, поскольку в сотрудничестве нет проигравших. Если же местное самоуправление вступит в конфликт с государством, то проигравшая сторона в этом конфликте неизбежно будет, и кто может поручиться, что ею не станет местное самоуправление? Как было показано выше, в настоящее время роль государства в целом и Путина в частности в деятельности местного самоуправления невелика. Местное самоуправление государству неинтересно. Следовательно, местное самоуправление должно само выступить инициатором налаживания подобного сотрудничества, отвечающего интересам обеих сторон.

Гражданское же общество, по моему мнению, будет формироваться вместе с усилением государства, причем именно на гражданское общество ляжет задача по формированию спроса на общественные услуги, которые должно выполнять государство, а государство, создавая предложение таких услуг и организуя их производство, буде продолжать усиливаться. Ибо сильное государство – то, которое производит большое количество общественных услуг. Возвращаясь к более частной проблеме развития в России местного самоуправления, роль интеллигенции здесь видится мне не в том, чтобы заставить государство оставить его в покое, но в том, чтобы обратить, наконец, внимание государства на его проблемы.

Сергей Четвертаков

Рецензия на Тезисы доклада к.пс.н. Григория Александровича Иванова: “К вопросу о кукише местного самоуправления в путинской России”

Тезисы представляют собой краткий, но весьма содержательный исторический и сравнительный экономический и финансовый анализ пореформенного земства и самоуправления в постсоветской России. Форма представления материала может быть образцом для почти каждого участника форума, и для автора этих строк в особенности.

1) Вполне разделяю главную мысль автора: “из-за отсутствия собственников (земли, недвижимости, бизнесменов – вставка по контексту моя), благие замыслы … не находят почвы для ответственного построения основ гражданского восприятия”.

Постараюсь еще раз поддержать этот тезис своими представлениями на это счет, раскрыть смысл собственности и самодеятельности.

Бизнес, собственное ремесло, а также сохранение и приумножение частной собственности – это стартер или генератор хозяйственных интересов и соответственно хозяйственных и законодательных требований к органам власти всех уровней по обеспечению условий деятельности или поддержания порядка и безопасности имущества. Генератор, правда, не безусловный. Сначала собственник или бизнесмен пытается наладить личную связь с представителем государства (коррупция). И несколько позже приходит к выводу, что это дороже и менее надежно (нет гарантий - конкуренты могут перекупить покровителя). Гарантии дает только установление и тщательное поддержание закона, единого для всех. И самодеятельный гражданин или собственник становится тогда идейным сторонником некоррумпированного государства. И сообща борется с коррупцией.

Бизнесмен или самодеятельный гражданин в этом смысле наиболее ценен. Он не зависим от государства в производстве, но некоторые общие условия производства и распределения зависят от качества работы государства. И предприниматель готов требовать сразу тех условий, который нужны ему для нормального производства и торговли. Эти требования наиболее ценны для общества в плане законов. Потому , что за требованиями стоит производство новой продукции, расширение рабочих мест и рост, в конечном счете, богатства общества.

Чем отличаются от бизнесмена или самодеятельного гражданина, собственника претензии к государству нищего жителя или бывшего или текущего наемного работника государства. У этой части общества преобладает по их образу жизни потребительское отношение к государству. Или иначе, преобладает ожидание народа-птенца к Родине-матери насчет корма (зарплат, работы, льгот). Несчастных жителей волнует исключительно сфера перераспределения готовой продукции и услуг. Средства достижения – законы для производства и бизнеса им абсолютно не интересны, если и интересны, то о распределении льгот - пенсий и т.п. Для Путинской России это звучит примерно так: “выбрать вождя и ждать у телевизора, пока он все организует”. Готовность к работе присутствует, но не переламываясь. Иногда это напоминает новых русских…нищих в метро. Спит возле своей шапки, пока спит – что-то накапает.

О самоуправлении. Почему важно самоуправление в начале? Потому, что его масштаб соответствует малым размерам и силам первого бизнеса (первоначально цех или гильдия в городе), первой собственности, потому, что самоуправление собственного дома, в деревне (“мир”), в клубе по интересам, в школьном совете это наиболее массовая форма решения хозяйственных проблем и положительного созидательного проявления собственной общественной активности (не организованной сверху государством). Вот это внутреннее закрепление положительного результата от собственной активности и есть развитие гражданского поведения, решительности и оптимизма, веры в свои силы в способность к самоорганизации, нужного для последующего государственного строительства (и борьбы с коррупцией старого государства). Где-то ранее излагался результат закрепления пессимизма у собак (США). Гражданскую активность тоже можно развить и закрепить, но в обычных школах для этого нет преподавателей и методик нужного качества. Лучшей, хотя и самой тяжелой школой является жизнь.

2) Полностью согласен с критикой Солженицына в части взаимодействия т а к о г о государства и земства. В этом что-то от сватовства удава с кроликом.

Теперь о недостатках.

Тезисы напоминают интересный фильм, прерванный на рекламную паузу. Главное автор, похоже, оставил для доклада, что не соответствует задаче представления тезисов. Сюрприз мы простим только, если на момент написания тезисов, автор совсем не представлял, что скажет далее.

Когда г. Иванов говорит о стремлении Государства к Вечности – это понятно. Всякий чиновник стремится как минимум закрепить свое рабочее место и тем удовлетворить свою потребность в безопасности. Неверно второе. Автор пишет - “все периоды разгосударствления бывают отмечены размахом гражданской инициативы, мелодиями самоуправления”. Не все! Удалой размах инициативы при разгосударствлении – это скорее революция, взрыв. Думаю, автор не точен. И это дорогая ошибка именно для нас. В истории известны реальные медленные даже неосознанные разгосударствления – на сотни лет периоды – медленный упадок производства, ремесла, опустение городов и уход измученного чиновниками населения в сельскую местность и на окраины, отказ служить повинности и платить налоги, отказ защищать государство и ненависть к нему, отчуждение от него. Таковы поздний Рим Первый, поздний Рим Второй (среди прочего жители Константинополя не выходят на стены в 1453 году – оборона ведется генуэзскими наемниками – это одна деталь). Таковы признаки и в Риме Третьем - в постсоветской России – ну хотя бы в части убийственных налогов, службы в армии и ухода от налогов. Нет никакой инициативы при разгосударствлении. Есть усталость и страх, надежда уйти от чиновников, “от их недреманного ока, от их всеслышащих ушей”. Продолжим об отчуждении. И тогда при уходе населения от государства (и в отсутствие вторжений извне) возникает период, именуемый “Темным Средневековьем”. Это период выживания и формирования новый местных мафий и подчинения им населения. А период самоуправления наступает значительно позже – после того, как мафии (или феодалы, как хотите), ограниченные друг другом, начинают разумно (издольно) в отсутствие других источников (своей) жизни эксплуатировать крестьян, когда “крыши” приобретают более менее цивилизованный характер условий для нормальной работы. Крестьяне начинают заинтересованно работать. На устойчивых излишках товара снова возникает ремесло и город. И уже город (в отсутствие государства) начинает самоуправляться и позже станет сторонником построения нового государства. России грозит такое или она уже переживает такое Темное Средневековье в ускоренном варианте. Но именно в момент отсутствия или слабости чиновника население (городское) способно бесповоротно взять себе землю и все городское жилье в частное или домовое самоуправление. Если общество не догадается сделать это более рационально раньше.

Вывод: самоуправление не возникает немедленно. В такие моменты население весьма пассивно. О пассивности населения писал и Дж.Неру, обсуждая финал “справедливых” режимов в истории государств Индии. Это же наблюдается в поздних Риме, Византии, Москве.

С чем решительно нельзя согласиться – с цитатой отчаяния у Чаадаева. Мы не исторические пессимисты. Народ “служит” государству, пока от этого есть прок – материальные выгоды завоеваний, избыток ли ресурсов (нефть, газ) или внешняя угроза, историческая память о ней Но в конечном счете, любой житель империи становится и рабом, и пушечным мясом, и просто нищим в разоренной стране. Такова природа разрушения империи (саморазгосударствления), когда общество (еще не гражданское) служит и верит государству безгранично, безропотно, бесконтрольно. Но после катастрофы народ со временем становится способным создать на новом месте то государство, что ему нужно (Европа).

————————

Ныне мы имеем надежды даже большей части общества на Путинскую реставрацию – но, думаю, без реформ – это ненадолго. Кстати краткие реставрации были и в Риме Первом – Империя Карла Великого – ностальгия по Риму отмечена в названии. Даже, если бы Путин захотел, то один в поле не воин. Среди класса чиновников среднего уровня бороться за реформы – это быть Столыпиным или камикадзе. Без поддержки общества на пути реформ – реформы буксуются аппаратом. Поддержки общества пока нет! Нашу работу как оказываемое давление в пользу либеральных реформ пусть Кремль и Путин лично считают нашей поддержкой реформаторских устремлений в сочетании с решительной оппозицией всякому оголтелому государственничеству.

причем сам считает себя не рабом - русские крестьяне, как отмечал Г.В.Плеханов, числили себя на службе государству, когда кормили дворян, обязанных службой

Сергей Четвертаков

Рецензия на рецензию Дмитрия Ланко “Государство, местное самоуправление и гражданское общество: противостояние или сотрудничество?” на Тезисы доклада к.пс.н. Григория Александровича Иванова: “К вопросу о кукише местного самоуправления в путинской России”

Работа молодого ученого, “государственника” по взглядам, утверждает, защищает и обосновывает следующие главные положения:

“Российское государство в настоящее время является государством слабым, и именно поэтому в нем существует неэффективная система местного самоуправления и бездействует гражданское общество.”

“…Перспектива усиления государства не должна пугать сторонников формирования в стране эффективной региональной политики, местного самоуправления и гражданского общества.”

Причина слабости местного самоуправления не в том, что “что государство слишком активно вмешивается в дела местного самоуправления. Напротив, по моему мнению, государство недостаточно обращает внимание на проблемы местного самоуправления… Местное самоуправление государству неинтересно ”

“Только сотрудничество между государством и местным самоуправлением может сыграть позитивную роль в развитии их обоих, поскольку в сотрудничестве нет проигравших. Если же местное самоуправление вступит в конфликт с государством, то проигравшая сторона в этом конфликте неизбежно будет, и кто может поручиться, что ею не станет местное самоуправление?. ”

Самоуправление и гражданское общество должно не конфликтовать с государством, а сотрудничать с ним. Местное самоуправление должно само выступить инициатором налаживания подобного сотрудничества (из контекста рецензии в духе просьб “обратить внимание”).

Гражданское общество будет формироваться вместе с усилением государства, и на него, общество, “ляжет задача” (обязанность) “по формированию спроса” на общественные услуги, а государство, создавая предложение таких услуг и организуя их производство, “будет усиливаться”.

“Роль интеллигенции … не в том, чтобы заставить государство оставить самоуправление в покое (у Иванова этого тезиса нет – авт.) – но в том, чтобы обратить внимание государства на … проблемы (самоуправления)”

Из краткого обзора достаточно ясно, что г. Ланко, верит в спасительную силу государства. Однако, молодой ученый является, как показывает круг его интересов и аргументов, политологом. И его политология несколько отличается от либеральной, что возможно связано с другой политической школой, которую он представляет или заканчивал. Материал является чрезвычайно важным для того, чтоб уточнить наши собственные представления о связи гражданского общества (и настоящего форума, в частности) с государством.

Для начала следует отметить, что в ранжировке г.Ланко Российское государство представляет собой макроуровень, а российское общество – микроуровень. Возможно, это срез автора для текущей России, а не в политологии вообще, однако анализ рецензии к такому выводу не приводит.

В целом ознакомление с характером использования рецензентом аргументов, не вполне корректное применение логики создает впечатление, что допущенные автором погрешности не совсем случайны. Если считать автора на пути искреннего поиска истины, то допустить в одном материале такое наличное количество ошибок - двусмысленных фраз и их последующего неверного истолкования (интерпретации) и неточного применения аргументов – и все это только в пользу указанных выше выводов - представляет событие весьма маловероятное. Но даже при отсутствии заказного характера данный материал есть классическая баррикада государственничества как современного умосостояния российских уже “просвещенных” государственников на пути либерализма и демократических ценностей.

Вступая в логический лабиринт рассуждений рецензента, я постараюсь оставить скелет логического построения автора рецензии.

Прежде всего г.Ланко несколько “опускает” автора рецензируемого материала, называя его работу типичной (для Санкт-Петербурга). Это старый художественный прием изменения рангов рецензента и автора , но одновременно и ошибка, потому, что государственников везде в России много больше, чем либералов, а уж о “гражданском обществе” и в Петербурге говорят почти исключительно на уважаемом собрании.

Попутно автор неявно демонстрирует свое понимание задач государства – производить “максимально возможный объем общественных услуг” и то же самое по поводу органов самоуправления (2 абзаца ниже). Т.е в части услуг обществу автор понимает государство как некий независимый субъект, вроде частной фирмы, который изо всех сил старается творчески и по смыслу сделать как лучше для народа. И это есть массовое понимание своей роли у современного государственного чиновника, естественно, лучших его представителей. Сотворить максимальное количество услуг – это творческая задача, некая свободная импровизация чиновника по эффективному использованию наличных государственных средств. Между тем для них будет откровением узнать, что этого от них общество, будущее гражданское общество, вовсе не ждет. Нормальное общество не ждет, а указывает в лице своих представителей (Парламент), какие услуги, в каком количестве и по какой цене чиновник должен оказать обществу. И всякое творчество с бюджетом с точки зрения общества есть преступление. Достаточно вспомнить Ирангейт (нецелевое использование по смыслу сэкономленных средств президентом Рейганом). К этому заблуждению мы позже вернемся.

Автор цитирует мнение Градовского о том, что “отделение местного самоуправления от государства неэффективно с точки зрения производства общественных услуг”. И с этим никто не будет спорить, если процесс производства этих услуг уже налажен, т.е. государство служит обществу, а не командует им. Но автор рецензии ниже сам указывает, что государство игнорирует интересы самоуправления и не обращает на него внимания. Но когда государство слабо, и в силу слабости или других причин не имеет возможности или интереса заниматься самоуправлением, то почему обществу не решить это проблему самостоятельно? Тем самым снять бремя лишних забот со слабого или занятого субъекта власти верхнего уровня? И эффективно ли оставлять в руках непонимающих или незаинтересованных или очень занятых другим и имеющих недостаточно ресурсов (слабых) государственных центральных звеньев ряд услуг, до которых не доходят руки, но исполнение которых жизненно важно для общества? Нежелание государства и г. Ланко отделить от государства, то, что ему не нужно (а ниже сказано, и не интересно) напоминает позицию собаки на сене.

Предполагая, что в “непонимании” виновата Конституция, а не государство, автор выражает надежду, что ротация чиновников разных уровней поможет уменьшить такое непонимание фактически, хотя совершенно ясно, что вниз по иерархии опускаются обычно не от больших успехов на государственном поприще. И не умеющие работать на верхнем уровне гарантируют ли успех на нижнем? Вряд ли!

Далее автор специфическим образом излагает теории связи гражданского общества и государства. Теория общественного договора “предполагает первичность общества по отношению к государству”. Далее автор делает неверный вывод: “таким образом, утверждается, возможность существования общества без государства”. Заметим, речь идет о конкретном контексте – Западное гражданское общество в процессе своего становления из феодального города сформировало демократическое государство из абсолютистской монархии. Далее по тексту выясняется, что автор понимает гражданское общество как общество, которое еще не имеет самоуправления, но при слабом государстве “способно сформировать эффективное местное самоуправление ” (обозначим это как вывод А). Вторую группу теорий связи гражданского общества и государства автор излагает как невозможность существования общества в отсутствие государства, в ссылках на эти теории утверждается потребность “руководящей роли” государства в управлении обществом (вероятно, имеется в виду теория Гоббса и др.). Эти теории импонируют автору рецензии больше, думаю, из-за акцента “руководящей роли”. Автор не говорит о “первичной” роли государства, но подразумевает. Очень важно, что вторая группа теорий не относится к гражданскому обществу, когда речь идет о “руководящей роли” государства. С другой стороны, и гражданское общество не может без государства по определению, но руководящая роль при исполнении государственных функций принадлежит обществу (через парламент).

Далее автор обобщает теории отношений государства и общества и находит сходство их в следующей экономической модели - “основной задачей государства является формирования предложения общественных услуг, в то время как гражданское общество формирует спрос на них.” . Эта фраза – модель. Но, как известно, не всякие модели полны и точны. Данная модель понятна западному читателю, но имеет дефект – в ней отражено равенство сторон, как это предполагается в товарном обмене. Кроме того, общество как потребитель многолико, но государство обычно или часто выступает как монополист своих услуг. Между тем , мы знаем, что в отношениях государства и общества есть разные ситуации. Государство может давать то, что может и хочет, а общество смиренно и молча принимает, что дают. Общество может заказывать, требовать определенные услуги и выделять свои средства на них(налоги), а подчиненное государство исполняет эти услуги строго по бюджету и под контролем представителей общества. Есть и переходные ситуации – государство требует денег и собирает граждан, а они решают дать или не дать – первые парламенты в Европе. Модель автора рецензии не разделяет эти ситуации. Модель не акцентирует внимания вообще на том, что является яйцом, а что курицей. Обе группы теорий оскоплены. Далее автор делает неожиданный вывод: “Исчезновение предложения общественных услуг сводит на нет значение спроса, и наоборот (вывод А1)”. Это неверно! Если нет предложения хлеба, это не значит, что хлеб не будут искать или не будут самостоятельно делать. Но фраза лукава – “сводит на нет” – это не значит – отсутствует, это значит “спрос теряет значение”. Да! “Теряет значение” в смысле: “чего же спрашивать у тех, у кого ничего нет!”! Но в жизни при спросе нужной вещи или услуги возникает воспроизводство услуги хотя бы в натуральном хозяйстве. Таким натуральным хозяйством в политической сфере оказывается именно самоуправление. Например, если государство вас перестает защищать, значит, защищать себя вы должны сами – создавайте ночные дежурства жильцов в подъездах домов, формируйте отряд самообороны (масштабы вплоть до Минина и Пожарского) или нанимайте охранника(ов) за свой счет. Итак, в возражение А1 мы пришли к выводу, что спрос общественных услуг не теряет значения при уменьшении предложения со стороны государства. Выручит самоуправление. А теперь вернемся по тексту выше к выводу А. Ба! Возражая на А1, мы просто повторили то же самое – вывод А. Короче, в выводе А1 автор пытался опровергнуть самого себя в выводе А. Теперь рассмотрим вариант “наоборот” в А1. Автор намекает, что если государство начинает нам предлагать новые услуги, то наш спрос на них возникнет. Вовсе не очевидно! Например, государство убеждает граждан, что ввод войск во Вьетнам является важным делом для безопасности американского народа. Предложение услуги безопасности налицо. Но спрос не всегда реагирует на предложение. Точнее реагирует, но наоборот, например, в виде дезертирства. А есть еще предложения строительства пирамид, слияния рек или прямой запрет смотреть телевизор и слушать музыку как забота о нравственности. Но пойдем дальше! Далее у автора идет фраза, которая является истиной лишь, если под государством понимать демократическое государство, соответствующее гражданскому обществу (построенное гражданским обществом): “Как государство не может возникнуть в отсутствие гражданского общества (первый подход), так и гражданское общество не может существовать без государства (второй подход)”. Стоп! Первая часть фразы неверна, но это для нас в данном обсуждении неважно. Вторая часть фразы “так и …” верна для демократического государства – действительно, какие же культурные люди (уже создававшие государство) не смогут немедленно создать его еще раз, например после переселения. Культурным людям послушное и управляемое государство всегда нужно, это как замок на общей двери или туалет в доме (потребность в безопасности и в охране окружающей среды). Но автор (при втором подходе) понимает государство в его “руководящей роли”, причем именно так, как это видят старые советские чиновники или новые работники ФСБ. Почему? Потому, что далее следует его вывод “Таким образом, с ослаблением государства ослабевает и гражданское общество, ослабевают и его институты (вывод Б)”. Внимание! Подстановка произведена! Теперь на месте термина “государство” понимается любое, а не демократическое государство. Почему? А потому, что управляемое государство у гражданского общества ослабевает лишь тогда, когда слабеет это общество и никогда иначе. Таких исторических примеров у нас нет. Не может слабеть государство у гражданского общества. Сам по себе ослабеть может институт государства, который живет независимо от общества, оторвался и вышел из-под контроля общества или всегда был вне контроля общества (Китай, Россия), и когда он тянет общество в пучину за собой (Рим I, II, III, Франция 1815, Германия 1945 год). Это значит, что автор имеет ввиду не гражданское общество и соответственно не демократическое государство. В последующем автор рецензии применяет термин “общество” в России в смысле “гражданское общество”. После этой терминологической трансплантации (“вывода” Б) автор имеет возможность говорить о потребности текущего слабого государства и собственной чиновной потребности для народа как нуждах всего общества и самого народа.. Общество ну никак не может без руководящей роли сильного государства (в старом смысле и в смысле текущего чиновничества), иначе оно пропадет, ослабеет. Прямо семейная картина типа фильма “Покровские ворота”. С теорией общественного договора (первой теорией) покончено окончательно, потому, что не новое государство надо строить, а старое спасать!

В качестве примеров создания гражданского общества после создания сильного государства автор приводит формирование единой Германии, забывая, что традиции городской жизни в Германии полностью соответствуют западноевропейским задолго до этого момента. А роль жесткого централизованного государства, столь милого его сердцу, существенно во внешнеполитическом плане для объединения Геррмании в Европе того времени, но никак ни в части формирования гражданского общества (законодательные формы сельского самоуправления в Германии, введенные сверху – деталь). Более того, всерьез усиление имперского жесткого государства Бисмарка наложило милитаристский отпечаток на гражданское общество, как и в Японии, отбросив его позже от самоуправления к фашизму – тоталитарной диктатуре. В качестве второго примера приводится Европа последнего полустолетия. Сближение и переплетение партийных программ – не аргумент. Это признак высокой стабильности и качественной структуры общества, в котором нет приципиальных расхождений внутри, их надо высасывать из пальца, чтоб получить голоса. Снижение роли местного самоуправления не доказана. Намерение разграничить роли уровней власти в одной стране –вообще не признак падения роли. Да и Суоми страна маленькая, меньше Питера.

Далее автор берет утверждения оппонента “Государство в России сильное, а самоуправление и гражданское общество в России слабые” и отвергает связь между явлениями. Это не странно, потому, что автор манипулировал статическими логическими конструкциями, а не историческими, не в динамике. В рамках такого мышления нельзя понять, что сильное в один период государство ломает хребет народу и самоуправлению, а потом и потому становится слабым. Для него, например, не будет существенным услышать аргументы по поводу истории борьбы советского государства с сельским самоуправлением России, представлявшим 80 % населения (запрет сходов крестьян с 27 года, высылка всех инакомыслящих крестьян в деревне в момент коллективизации под видом подкулачников или посылка из города комиссаров для контроля первых выборных председателей колхозов (“тысячники”), принуждение голодом сдавать хлеб государству с запретом уйти из деревни – 32-33 год и паспортная система. Уничтожая самодеятельность и заинтересованность в труде в деревне сильное государство, как и его имперские товарки в истории, подорвало свои сельские корни и уже полвека ставит городское развитие в зависимость от случайных факторов, например, от продажи сырья. Автор рецензии полностью игнорирует финансовый и ресурсный материал в рецензируемой статье, который показывает, что государство и сейчас держит самоуправление в черном теле. Автор переносит акцент на то, что государство слабое.

Мы согласны все же с тем мнением автора, что государство является слабым. Но, возможно, оно слабое оттого, что оттолкнуло от себя общество, сломало его самоуправление, не отдает в руки общества ведущие хозяйственные ресурсы, типа недвижимости, земли? Этой стороны и причины слабости государства автор вообще не касается. И используя уже полученный неверный вывод Б, автор заключает, что потому и самоуправление , и гражданское общество слабые. Факт слабости мы принимаем, но объяснение факта очень странное. Действительно, Советский Союз, вероятно, был сильным. Потому по теории самого автора и самоуправление, и гражданское общество там должны были быть сильными, а потом вдруг ослабли тоже. Кто же ослаб первый. Вероятно, государство. Причины не ясны. Хотя с точке зрения (первой) теории договора гражданское общество не должно слабеть вообще, потому что оно само распоряжается всеми сторонами своей жизни, за исключением , возможно, природных условий. О том, что гражданского общества в России никогда еще не было, автор вряд ли нам признается. Он предполагает, что оно, это общество есть, но оно “бездействует”.

Автор признает, что государственный аппарат состоит из старых партийных кадров, не готовых к работе с самоуправлением и гражданским обществом. Но он успокаивает нас тем, что слабое государство не сможет взять на себя функции самоуправления и гражданского общества.

Государство слабо, но автор уверяет нас, что перспектива усиления государства “не должна пугать сторонников формирования в стране эффективной региональной политики, местного самоуправления и гражданского общества”. Ну а как же старые партийные кадры в аппарате? Ответа нет! Из каких соображений и средств государство вдруг начнет усиливаться – тоже не ясно, как и с причинами временной десятилетней слабости. Зато мы видим, что усиление государства автор не связывает с нашими действиями, с самоуправлением и с гражданским обществом. Мы видим также, что к старым кадрам в госаппарате автор рецензии относится вполне благодушно, и потому при усилении государства мы можем предполагать ряд повторов и привычек старой элиты и реминисценции, отмеченные Г.А. Ивановым, могут вполне развиться в Реставрацию некоторых прежних форм. Этому никак не противоречит и скрытый намек по поводу вступлений в конфликт со слабым государством. А именно: “Если же местное самоуправление вступит в конфликт с государством, то проигравшая сторона в этом конфликте неизбежно будет, и кто может поручиться, что ею не станет местное самоуправление?” Я, как человек, знакомый с повадками государства при его руководящей роли по Гоббсу, предполагаю, что отсутствие такого поручительства распространяется также и на всех, кто продолжил всякую деятельность, связанную с обсуждением конфликта государства и самоуправления.

Но ситуация у автора рецензии не безвыходная. Государству самоуправление не интересно. Тогда местное самоуправление по мнению рецензента должно само стать инициатором налаживания сотрудничества с государством. Если говорить открытым текстом - общество и самоуправление как представитель общества должны придти к независимому государству, неподвижному как Будда, и слезно просить его, государства. сотрудничества, просить заметить его, общества, нужды или, цитирую, “обратить , наконец, внимание государства, на его (самоуправления , общества – авт.) проблемы”. Эти почти финал. К такому крестному ходу нам не хватает только попа Гапона! Так видит государство наши с ним отношения. Такое вот сотрудничество! Прогресс во взглядах у государства или государственников, конечно, после 9 января 1905 года есть, и это радует.

Нам также интересна и наша роль (“роль интеллигенции”) в отношении с государством. Автор рецензии не рекомендует нам “заставлять государство оставить самоуправление (и общество – авт.) в покое”. Это понятно. Государство не привыкло пока, когда его некто пытается заставить что-то делать. Наоборот, прошлое и текущее государство любит раздавать задачи народу, любит управлять. Так на нас как на гражданское общество будет “возложена задача” формировать спрос на общественные услуги. Кем? Ну, наверно, список услуг, которые удобно производить государству, оно нам подготовит заранее к собранию по формированию спроса – например, производство вооружений. И когда мы снова начнем делать то, что удобно государству, тогда государство станет снова сильным. А наше гражданское общество тем самым “будет формироваться вместе с усилением государства” успешно. И некоторые будут поощрены.

Просить или требовать?

Нам осталось обсудить следующий вопрос. Предположим еще не гражданское общество начинает борьбу за то, чтобы стать гражданским. И часть этого общества - WW - начинает действия, которые каким-то образом беспокоят старое государство. И недемократическое государство предлагает части WW компромисс. А именно: “Не беспокоить, а сотрудничать в режиме просьб выполнить то или иное и вообще обратить наше внимание…” Как должна вести себя часть WW?

Мой ответ таков. То, как ведет себя государство в этой ситуации, означает, что государство действительно находится в состоянии слабости. Иначе бы оно не предлагало, и не угрожало. Иначе, оно не раздумывая уничтожила источник беспокойства в течение 24 часов. Но оно слабо и колеблется от действия различных политических сил в обществе и даже вне его. С другой стороны, руководство государства имеет необоснованную иллюзию, что общественные силы противоположных векторов и направлений развития можно уравновесить некой системой компромиссов. И тем найти некое состояние единства общества, которое сделает общество и государство сильней. Мечта найти не беспокоящий компромисс со всеми силами – вот мечта такого государства. Причем так, чтоб сама власть могла комфортно разместиться между нескольких стульев в историческом кинозале. Иллюзия, конечно! Но в иллюзии политического покоя и всеобщего компромисса больше фантазии Пришибеева, поскольку одним и тем же в обществе могут быть довольны только люди, которые находятся в состоянии минимума потребностей, в казарме, в лагере заключенных, в сельской общине. Развитое общество, тем более гражданское общество всегда будет иметь множество несовместимых предпочтений. И соответственно будет много критики власти (для России проблема больше в форме критики – но это дело судов). И никогда ее покоя! И никогда общеполитического единства!

Но к делу! Достигнутый компромисс, тем более, просьба к государству – это успокоение чиновника и государства – это удовлетворение его потребности в безопасности. В рамках компромисса он уже не имеет конфронтации и имеет передышку не делать или делать спустя рукава.

Общественные силы должны давить в сторону их потребностей с максимальной силой и энергией, если они хотят добиться результата. Потому что с другой стороны на государство как маятник давит другая, противоположная сила, и она абсолютно безжалостна, беспринципна и цинична. И она в отличие от всегда нищей интеллигенции – в прошлом экспроприирована. Она лишена привилегий и жаждет реванша. В этом ее отличие от теоретиков либерализма и правых сил вообще. Последние борются за то, что они еще не вкушали. Войдя в компромисс с властью, мы останавливем давление, а с другой стороны, со стороны государственников, оно продолжается непрерывно. Тогда баланс сил смещается в сторону противоположную. Поэтому наша задача критиковать конструктивно, но твердо власть за ее ошибки, за ее нерешительность, за ее компромиссы с левыми – не покаявшимися наследниками организаторов многомиллионных жертв и виновников накопленной ошибками и преступлениями 70 лет хозяйственной, межнациональной и духовной катастрофы России в конце последнего века.

Список наших требований к государственной власти в части реформ и есть формирование спроса на общественные услуги. Наши бескомпромиссные не просьбы, а требования к государству, и являются актами или проявлениями жизни нарождающегося гражданского общества.

Когда мы должны поддерживать государственную власть России или ее отдельные звенья?. Когда ее пытается подмять под себя левая государственническая или националистическая и антилиберальная оппозиция. И когда власть начинает либеральные и реформаторские действия, но не уверена в их успехе и медлит. Чем громче и энергичней заявит сообщество интеллектуалов о своей поддержке, тем больше сил появляется у сторонников реформ в правительстве и других государственных органах. Мы должны не столько просто одобрять и поддерживать реформы, сколько - торопить государство и общество выполнить эти реформы в скорейшие сроки.

——————————

Совершенно неверный вывод – общество, которое существует без государства не является еще гражданским, это или архаика или феодальное общества с условным отсутствием государства. Гражданское общество есть развитое общество, и оно без демократического государства не существует - оно его немедленно создает по подобию самоуправления (история иммиграции представителей гражданского общества в США примерно такого рода).

Здесь автор демонстрирует, что не понимает, в каком контексте функционирует гражданское общество

государство может возникнуть в отсутствие гражданского общества, как, например, в Древнем Египте, и как все первые государства. Эту отдельную большую тему мы не будем рассматривать. Несомненно, первоначально в негражданском обществе (например, сельские или родовые общины) существуют некие конкретные потребности в объединении. Но общество обычно быстро теряет над построенным государством контроль и потому не является гражданским. В истории гражданского общества последнее быстро создает при необходимости (борьбы за независимость) новое государство (Нидерланды, США) или постепенно овладевает имеющимся (Англия, Франция)

Не слабеют гражданские общества, только развиваются. Ну разве внешние вторжения! Ослабело ли гражданское общество во Франции в момент гитлеровской оккупации. Да нет, скорее мобилизовалось, возникло Движение Сопротивления. Думаю, гражданский дух укрепился лишь.

И по определению общество, которое не смогло контролировать свое государство, не стоит и называть гражданским

Среди аргументов слабости особенно интересны обвинения в неспособности предсказать показатели развития на текущий год (план - закон), сформулировать военную доктрину (рпрограмму). Это нам что-то напоминает.

Интересно, когда это тоталитарное государство выполняло функции гражданского общества – ну разве, когда требовало от граждан писать “покаянные письма рабочего, солдата и крестьянина” (Китай Мао) или критики и самокритики в государственном аппарате.

Некоторые ремарки по поводу дискуссии Иванова-Ланко

Кармо Тюйр
Академический Центр Балтийских и Российских Исследований
Тартуский Унивеситет, отдел политологии.

Хотел бы со стороны добавить пару слов в дискуссию о местном самоуправлении.

Во-первых, начинать или вести свой разговор на эту тему с рассуждениями о слабой/сильной власти нецелесообразно. Власть, будь она местная или центральная, не должна быть сильной, точно также, как и слабой ей быть не стоит. Власть должна быть достаточной. Достаточной для выполнения тех функций, которые на нее возлагают.

Кто и каким образом сегодня устанавливает российским органам власти их задачи, роль и функции, разговор отдельный. Сейчас же мне кажется, что важнее говорить о том, каковым вам (как представителям петербуржской интеллигенции), представяляется роль местного самоуправления вообще и Петербурге в отдельности.

Должно ли это самоуправление быть просто "удлинением руки" государства и заниматся лишь выполнением задач, поставленных перед ним госаппаратом, как это делается в Англии? Или же должен этот уровень власти быть практически независивым и самодостаточным, по образцу Швейцарии?

Во вторых, являясь человеком с графическим мышлением, хотел бы привести схему, которая облегчает следующие разяснения (опираясь при этом на термины, используемые коллегой Ланко). Это т.н. идеальная или скорее теоретическая схема, где черты взаимоотношений одинаковые, при учете того, что внешняя среда является пассивной.

Проблемами федерализма, насколько мне известно, занимаются у вас в достаточной степени, довольно много делается сравнительных анализов, приводятся аргументы в пользу одного и другого подхода. Но в основном эти дискуссий остаются на уровне анализа отношений между вторым (мезо) и третьим (макро) уровнем.

Такая однобокость вызвана по-моему тем фактом, что само понятие "мезоуровень" не продумано до конца. Часто встречается ошибка, когда отождествляется местое самоуправление и гражданское общество. Эти два понятия субординативны, притом именно второе включает в себя первого. То есть, гражданское общество есть широкое понятие, которое кроме других элементов включает в себя и местное самоуправление. Это значит, что у граждан есть и другие возможности повлиять на окружающую социал-политическую среду через самоорганизацию, помимо местного самоуправления.

В современной России, как правильно отметил коллега Иванов, происходит некая псевдо-элитарная игра между мезо- и макроуровнем. Псевдо (или семи-) - потому что в эту игру не захвачены элиты других состовляющих мезоуровня, кроме местных самоуправлений. Элитарная - потому что эта группа людей довольно замкнутая, без особых признаков социальной ротации.

В то же время, в большинстве теорий о местном самоуправлении (а их только по идеологическому признаку можно выделить по краиней мере пять) большое внимание уделяется именно отношениям между первым (микро) и вторым (мезо) уровнем.

Подобный интерес обосновается на постмодернистском понимании общества и государства в целом. Если в традиционном понимании государство является понятием целостным, самодостаточным "монолитом", то в постмодернистской системе понятий государство окружено многоликим обществом, приобретая тем самым форму "полиита".

Ниже приведена очень простая схема, которая выражает суть данного переосмысления.

В рамках такого понимания отношений между обшеством и государством (опять же исключая внешний фактор), можно по новому приступить к дискуссии о роли местного самоуправления в системе современной России.

Надеюсь, что по краиней мере смог дать некоторую пищу для размышлений.

=======================================================

В результате технических помех, не зависящих от организаторов заседания, стенограмма оказалась утрачена. Участники дискуссии готовы по возможности восстановить свои выступления по памяти. По мере восстановления они будут выкладываться на сайт, о чем постоянные участники дискуссий будут оповещены по e-mail.

Ведущий, В.И.Шинкунас приносит участникам дискуссии свои извинения.

ВМЕСТО СТЕНОГРАММЫ:

С докладом выступил Г.А.Иванов.

С содокладом выступил Д.А.Ланко.

После ответов на вопросы выступили: А.А.Локиев, Г.В.Самсонов, В.Е.Ронкин, В.В.Кавторин, В.Р.Берман, Г.Б.Трусканов, И.О.Дельгядо, С.Т.Чеботарев. П.А.Рауш, В.А.Николаев.

В своем выступлении В.А.Николаев ссылался на следующие тексты:

ПУТИNET (Трансполитический центр "Китеж") http://www.inache.net/barrikad/putinet.html

Китежане — новый народ.ру (Трансэтническая лаборатория) http://kitezhane.narod.ru

С заключительным словом выступил Г.А.Иванов.

И.О.Дельгядо предложил одно из заседаний посвятить вопросу “инициирования гражданского общества” (в терминологии Г.А.Иванова).

===========================================

В.Р.Берман (выступление восстановлено). В основе формирования системы самоуправления лежит длительная борьба городских и сельских общин за свои права на автономию. Нередко историки к первым самоуправляемым общинам относят политические демократии античного мира, что, на мой взгляд, спорно. Демократии античного мира были вполне сложившимися государствами, осуществляющими государственную власть, а не субъектами самоуправления. Однако средневековые города с их административным, финансовым и судебным самоуправлением, обычно отвоеванным у феодальных властей, и средневековые сельские общины, имевшие ту или иную степень самоуправления – это уже полноценные примеры раннего исторически сложившегося местного самоуправления. Здесь необходимо подчеркнуть, что права самоуправления для средневековых самоуправляемых общин были ими завоеваны в нелегкой борьбе с феодальными властями, либо откуплены у этих властей, а не отданы им по воле властей, а тем более не навязаны властью.

Системы местного самоуправления в XIX веке основывались на фундаменте, заложенном в средние века. Большое влияние на теорию и практику становления, и распространение местного самоуправления оказали французские конституции XYIII века и бельгийская конституция 1931 года. Так бельгийская конституция 1931 года содержала специальную статью, посвященную общинному управлению. Наряду с законодательной, исполнительной и судебной властями, в бельгийской конституции признавалась четвертая власть – муниципальная. Идеологическое обоснование конституционных принципов муниципальной власти восходят к понятию о собственных общинных делах, присущих по своей природе местному самоуправлению в отличие от дел государственных, которые проводят институты государства, но часть, которых может быть передана органам местного самоуправления. Научным обоснованием ограничения вмешательства государственной бюрократии в дела местной общины стала теория свободной общины. Согласно этой теории, право общины независимо осуществлять полномочия в рамках собственных дел общины имеет такой же естественный и неотчуждаемый характер, как и права и свободы человека, ибо община возникла раньше государства. Опираясь на идеи естественного права и исходя из признания общины, как естественно сложившейся общественной корпорации, теория свободной общины требовала от государства уважения свободы общинного самоуправления.

Теория свободной общины не является единственной теорией права местного самоуправления стран Запада. Принципы неприкосновенности прав общин достаточно уязвимы для таких крупных самоуправляющихся единиц, как современные мегаполисы, где самоуправляющееся население мало напоминает традиционную местную общину. Тем не менее, и в таком случае границы самоуправляющихся территорий имеют свое историческое происхождение. Любой современный мегаполис возник из ряда составных частей – городов, поселков, может слиться в единый субъект местного самоуправления или составлять группу таких субъектов. В любом случае, когда самоуправление имеет исторические корни, границы субъектов местного самоуправления или, как принято говорить в России, административно-территориальное деление, воспринимаются обществом как естественные.

Существование местного самоуправления – одна из основных гарантий демократического управления. Современное крупное государство может быть подлинно демократическим при условии разделения властей не только на законодательную, исполнительную и судебную, но и на местную - муниципальную, власть субъекта федерации и федеральную. Именно независимое формирование властных структур на разных уровнях на основе выборов призвано противодействовать бюрократизации власти. При этом особое значение имеют конкретные и устойчивые перечни функций, прав и полномочий каждого уровня, его правовая автономия, источники финансирования и реальная финансовая самостоятельность. В современном мире эффективным может быть только небольшое централизованное государство. Крупное государство не признающее или на практике не осуществляющее автономию регионов и не имеющее развитого местного самоуправления неминуемо вырождается в государство бюрократическое, следовательно, неэффективное и фактически слабое. Большое и сильное сверх централизованное государство в современном мире неизбежно вызывает внутреннюю напряженность. Оно в перспективе неустойчиво в силу своей реальной недемократичности, неизбежной при этом бюрократизации и усиливающегося отчуждения граждан от государственных институтов.

Социальная потребность в местном самоуправлении возникает у местных общин, как потребность в решении местных проблем. Это – вопросы безопасности и охраны собственности, благоустройства территорий, удобство и качество подъездных путей, внешний облик городов и поселков, общественный транспорт, образование детей, помощь малоимущим и многое другое. Первоначально на все эти цели используются добровольные пожертвования относительно состоятельных граждан. В этом случае местное самоуправление сохраняет свой общественный характер. С введением обязательных местных налогов или с введением местных штрафных санкций за те или иные деяния общественное местное самоуправление превращается в местную власть. Эта власть может и не быть государственной властью, как это предполагается статьей 12 Конституции РФ.

Сверх централизованное “советское” государство не оставило в наследство России местного самоуправления. Оно уничтожило те зачатки местного самоуправления, пусть сословного и крайне ограниченного авторитарной властью, которые сформировались в России вначале XX века. Правительству Российской Федерации пришлось осуществить попытку создания местного самоуправления сверху, без опоры на традицию, без каких-либо внятных требований прав местного самоуправления со стороны населения и при непонимании большинством населения сущности создаваемых институтов местного самоуправления. За это я могу правительство только приветствовать, даже не смотря на то, что полностью разделяю позицию, согласно которой полноценное местное самоуправление может формироваться только снизу по воле самих граждан.

В России нередки случаи, когда правительство оказывается намного прогрессивнее большинства народа. Попытка создать местное самоуправление сверху не могла быть полностью успешной, да и вполне последовательной, как не было единым и последовательным ни одно правительство России с апреля 1992 года. Не знаю, в какой степени члены правительства разделяли тезис, что без местного самоуправления невозможно создание устойчивого демократического государства, но попытка запустить процесс создания местного самоуправления сверху была шагом в правильном направлении. Поддержка Конституции, законов и правительства не заменит народной инициативы. С этим связаны все несообразности в формировании муниципальных институтов современной России, но осуществленные попытки непременно ускорят процесс самосознания граждан и, как результат этого процесса, создание соответствующих демократических институтов.

Что касается несообразностей, то их множество. Это – и отсутствие финансовой самостоятельности муниципалитетов, и неопределенность их прав полномочий и ответственности. Это – распространенность представлений жителей тех или иных территорий, что муниципалитет – просто еще одно государственное учреждение, куда могут обращаться разного рода просители. Не безупречен и кадровый состав органов местного самоуправления. Туда нередко попадают люди психологически неуравновешенные, стремление занять хоть какие-то властные позиции для которых обусловлено тяжелыми комплексами. Нередки и случаи, когда в местное самоуправление устремляются те, кто хочет использовать властные возможности для собственного или связанного с ними бизнеса.

Крайне неудачны положения законодательства, позволяющие создавать муниципальные предприятия. Такие предприятия заведомо оказываются в пределах муниципального округа вне зоны конкуренции, провоцируют злоупотребления и разрушают экономическую конкурентную среду.

Почти полной профанацией идеи местного самоуправление стало то, что попытались создать в Москве и Санкт-Петербурге. Конституционно оспоримые положения Уставов и законов о местном самоуправлении Москвы и Санкт-Петербурга в той или иной степени основанные на изменении Федерального закона, внесенном так называемой “поправкой Бабурина – Лужкова – Шишлова”, так никем в Конституционном Суде и не оспорены, хотя дело с учетом статей 12, 130 - 133 Конституции РФ выглядит очень перспективным.

Для России, где традиции местного самоуправления оказались утраченными, и границы субъектов местного самоуправления нередко приходилось вводить произвольно, существенны базовые принципы, на которых следует основывать проведение таких границ. Основной принцип определения территорий местного самоуправления заложен в статье 131 Конституции РФ. Кроме того, полагаю, что территория местного самоуправления должна определяться таким образом, чтобы для большинства населения муниципального округа место проживания в округе совпадало с местом извлечения основного дохода в этом же округе. В этом смысле для Санкт-Петербурга полагаю целесообразным наличие единого муниципального округа с границей по городской черте Санкт-Петербурга.

П.А.Рауш (выступление восстановлено). Я хотел начать с принесения соболезнований Григорию Александровичу - как бывшему координатору петербургской организации партии “Демократический Союз”, в настоящий момент попавшему в место, которого нет - поскольку, как мне кажется, из предшествующих выступлений уже можно было понять, что никакого реального местного самоуправления сейчас в России не существует. Хотя, когда я узнал, что Гриша всё же получает в этом несуществующем самоуправлении 6000 рублей в месяц, у меня появились сомнения - а нужны ли ему мои соболезнования? Но так или иначе, а местное самоуправление сейчас - явная фикция. Доказательством этого является, в частности, то, что в решении финансовых вопросов муниципальные советы действуют на основании полномочий, предоставляемых им государством - т.е. НЕ САМИ. Таким образом, приставка “само” в смысловом отношении совершенно не уместна. В одном из предшествующих выступлений совершенно справедливо заявлялось, что САМО-управление - не может быть навязываемо сверху. В тех случаях, когда некая процедура спускается сверху вниз, говорить о самоуправлении неуместно. Решение о создании муниципальных структур принималось не нами, а за нас, государственной властью. Для чего -тоже в общем понятно. С одной стороны, нужно было создать видимость “демократизации” для Европы и “цивилизованного сообщества”. С другой, муниципальные структуры создавались как некий (пусть и оказавшийся очень слабым) политический противовес региональным властям в лице губернаторов - т.о. федеральный центр получал если не какую-то поддержку снизу в игре против бюрократии среднего звена, то как минимум повод для дополнительного вмешательства в вопросы, относящиеся к компетенции “субъектов федерации”. В-третьих, через вовлечение в систему “местное самоуправления” решалась и проблема нейтрализации активистов революции 1991-го года - их пустили в структуры, практически ничего не способные решать, отчасти в целях “политической адаптации”. Даже дали какие-то деньги. Возможно, были и другие цели. В итоге для государственной власти созданием муниципальных структур решался - многоцелевой комплекс задач. А самоуправления - как не было, так и нет.

Другой вопрос - а нужно ли, чтобы оно было? Возможно ли оно вообще? Здесь я хочу обратить внимание на тот вопрос, который я уже задавал уважаемому Григорию Александровичу: “В чем, на его взгляд, состоит отличие самоуправления - от власти?”. На самом деле в докладе это различие определено не было, и, к сожалению, уважаемый докладчик даже употреблял эти слова - в качестве синонимов. Удивительно, но ответ, не вызвавший у меня возражений, я услышал не от Гриши, а от г-на Бермана (по-моему, это первое его выступление, с которым я в значительной степени могу согласиться). А именно - если какая-то структура осуществляет принудительные функции, она уже не может считаться самоуправленческой. Если муниципальный совет в порядке “самообложения” вынуждает население округа платить налоги - обязывает принудительно! - значит он выступает как носитель власти, а сфера его управления уже не ограничивается лишь самим собой. Это - местная власть, а не местное самоуправление. Понятно, что я, как анархист, ко всякой власти отношусь абсолютно отрицательно - и к местной в том числе. Но вот оказывается, что мне и никакого “местного самоуправления” - тоже не нужно! Как же так? Ведь анархисты как раз вроде бы должны выступать именно за самоуправление, а никак не против него? Однако есть вопрос - когда говорят о самоуправлении местном, кто понимается в качестве его субъект/объекта? Кто такое это “место”? Ведь это не человек, даже не группа людей, объединившихся добровольно. Нет. “Место” в “местном самоуправлении” - некая произвольным образом кем-то выделенная территория - на которой на самом деле осуществляется та же власть! Причем не территория, хозяйственно освоенная группой работающих вместе людей, не личная квартира, не дом - а нарезанный сверху в черт знает каких границах муниципальный избирательный округ.

Но “местное самоуправление” - фикция не только в современной российской политической системе. Как самоуправление оно фиктивно и в странах так называемого “цивилизованного сообщества”. Реально - там существует устойчивая система муниципальной власти. Возможно, что какие-то элементы этой системы были бы, пожалуй, даже полезны нынешней центральной власти РФ. Но мне во всяком случае они не нужны совершенно.

Основной мыслью доклада Григория Александровича было - развести “местное самоуправление” и государственную власть, определить их как два самостоятельных субъекта с несовпадающими интересами. Г-н Ланко возражал против такого противопоставления - и, если говорить не о том, чего нам хочется, а о на самом деле существующих вещах, придется согласиться с тем, что противопоставлять сегодняшние муниципальные структуры государственной власти - значит выдавать желаемое за действительное. А для того, чтобы самоуправление противостояло властям, оно вообще должно быть не “местным”, а объединяющим людей по их реальным интересам, по взглядам, по практическим действиям. Например, возможно производственное самоуправление. Несмотря на то, что эта идея использовалась в известных целях коммунистами, не стоит её отбрасывать - как не стоит и смешивать производственное самоуправление - с “диктатурой пролетариата”. Возможны и другие самоуправленческие формы. Может быть, самоуправленческие принципы могли бы осуществляться в товариществах собственников жилья?

Вообще же относительно собственности мне хотелось бы напомнить то, что еще в середине прошлого - извините, даже позапрошлого! - века было написано Штирнером. А именно - пока существует государство, никакая частная собственность, кроме государственной, немыслима. Пока существует государство, каждый человек рассматривается им - как государственная собственность. Не как субъект, а как объект владения. Важно, что “владение” и “власть” - в русском языке слова однокоренные. Власть есть владение, распространяемое на людей, фактически - рабовладение. В этом смысле мне хотелось бы изложить один недавний анекдот. На собрании каких-то представителей власти вышестоящее руководство, критикуя их деятельность, говорит: “Ну вот, смотрите - у всех у вас теперь уже и коттеджи, и мерседесы, и чего только нет - так не пора ли теперь подумать о людях?” - и слышит в ответ: “Да, душ по триста не помешало бы!” Как против этого бороться? На взгляд уважаемого докладчика, необходимо становление “гражданского общества”. Но мне не вполне понятно, что под таким обществом подразумевается. Существовало ли оно когда-нибудь в России? А может быть, самый яркий пример гражданского общества - почти такого, какое нам хотелось бы видеть - можно найти в 1917-18-м годах?..

* * *